Мама сделай мне прививку

Я работала врачом педиатром в детском саду и прививала детей. В институте нам буквально на пальцах объяснили, как работает иммунная система, и теперь мне странно, почему я удовлетворилась этими «объяснялками». Если профессора иммунологии недоумевают по поводу сложности иммунитета, открывая все новые и новые механизмы в его функционировании, признаваясь, что очень мало знают об иммунитете, что вакцины опасны, то почему мне все казалось понятным и простым?!

Например, вот что пишет доктор медицинских наук, профессор, ведущий научный сотрудник лаборатории биотехнологии в Институте иммунологии ГНЦ МЗ РФ. Игнатьева Г.А.:

«Вакцинация — теоретически самый лучший метод иммунотерапии и иммунопрофилактики. Но есть проблемы, наиболее трудные из которых мы обозначим. Самая крупная из трудных проблем — биологическая опасность самих вакцинирующих препаратов вне зависимости от целевого антигена. Дело в том, что все современные вакцинирующие препараты получают методами биотехнологии с использованием сывороток и клеток животных. У животных, как становится известно нам чем дальше, тем больше, есть чрезвычайно опасные для человека инфекции типа прионных и ретровирусных. Очистить вакцину от примесей, потенциально содержащих эти инфекции, принципиально невозможно (без потери собственно вакцинирующего антигена). Такое серьезное сопутствующее явление заставляет признать, что, вакцинируя население, медицина несознательно нарушает основной принцип — «не навреди»».

И теперь, когда я слышу от педиатров, что вакцины «тренируют» иммунитет, что они защищают от инфекционных заболеваний, что вакцины безопасны, мне становится грустно и тревожно, потому что цена таким убогим «объяснялкам» — детское здоровье и детские жизни. Когда мне открылась оборотная сторона вакцинации, которую не афишируют и не преподносят в институте, мне стало страшно и стыдно. Страшно, потому что я поняла, наконец, что я сотворила со своим собственным ребенком, поняла, откуда растут «ноги» у его болячек и чем чревата такая «забота» о его здоровье. А стыдно — потому что я, будучи врачом, неся ответственность за здоровье доверенных мне детей, так бездумно и легко относилась к вакцинации, а ведь она, по словам г. Онищенко (главного санитарного врача страны) является «серьезной иммунобиологической операцией».

Тут меня мои коллеги педиатры могут упрекнуть: «Понятно, что вакцинация, это не в бирюльки играть, нужен индивидуальный подход!» Здесь все дело в степени осознания глубины проблемы. Я ведь тоже очень строго отбирала детей на вакцинацию — обязательный осмотр, термометрия, анамнез (и чтобы никто в семье не болел, не чихал!), когда нужно — анализы, словом, все, что можно сделать в условиях поликлиники… Но надо признать, что эти минимальные данные (а в условиях поликлиники они же — максимальные), ничего не говорят о состоянии иммунитета и здоровья в целом у конкретного ребенка. И не надо обманываться и обманывать родителей – даже развернутая иммунограмма и консультация иммунолога не защитят ребенка от побочного действия вакцин, не дадут гарантию, что прививка не спровоцирует серьезное аутоиммунное заболевание, что она не сорвет тонкие механизмы саморегуляции и у ребенка не разовьется диабет, бронхиальная астма, рак крови или другое неизлечимое заболевание. Если бы родители на самом деле понимали, в какую рулетку они играют, то многие бы задумались.. Я поняла и задумалась.

Сейчас практически невозможно выставить диагноз «Поствакцинальное осложнение». Врач, сделавший это, подписывает себе приговор, поэтому никто не ставит такие диагнозы во избежание неприятностей. Поэтому мы не знаем, сколько на самом деле детей, пострадавших от вакцинации, и думаем, что очень мало (один на миллион), «пронесет» и на этот раз… Я видела ребенка, шестимесячного, с которым на третий день после вакцинации случилась клиническая смерть. Его оживили, но он будет идиотом, потому что кора головного мозга погибла. Никто из врачей «не вспомнил», что за три дня до клинической смерти ему сделали прививку АКДС.

У нас много разговоров о так называемой концепции информированного согласия на медицинское вмешательство, в частности, на вакцинацию. На самом деле — это пустой звук. Родитель, желая вакцинировать свое дитя, должен знать, что:

1. По Российскому законодательству он имеет право на отказ от вакцинации (по любым соображениям, в том числе религиозным) и этот отказ не повлечет за собой никаких последствий в виде неприема в детский сад, школу, институт. А те граждане, который чинят таким родителям препятствия, должны иметь дела с прокуратурой.

2. Родитель должен знать, что вакцины — это не лекарства, они опасны и грубо вмешиваются в иммунитет; должен знать, из чего они состоят, как испытываются и какие осложнения вакцинации существуют. Поэтому родитель должен давать письменное согласие на прививку и после того, как прочитал и понял, что в вакцинах есть мертиолят, чужеродные ДНК, что вакцинация может спровоцировать сахарный диабет, рак, аутоиммунные заболевания, вызвать смерть.

Поэтому я стала доводить до сведения родителей факт существования закона «Об иммунопрофилактике», дающего право на отказ. Многие родители были удивлены, так как не знали, что вакцинация — дело добровольное. Они мне говорили, что не хотели прививать ребенка (или вообще, или какой-то конкретной вакциной) или хотели отложить вакцинацию, но им пригрозили, что без прививок не возьмут в сад, не дадут питание на молочной кухне и они согласились. Я стала спрашивать родителей, знают ли они о составе вакцин, о способах их производства. Ведь прежде чем дать ребенку какое-то лекарство, каждый посмотрит на его состав и возможные побочные действия. Оказывается, что никто и никогда не видел аннотации к вакцинам перед прививкой. Обычных аннотаций, в которых черным по белому написано, из чего состоят вакцины и официальные осложнения на вакцинацию (например, смерть) никто не видел.

Однажды ко мне подошла главный врач частного медицинского центра и спросила, по какому праву я даю эту информацию родителям. Я ответила, что мой долг, в первую очередь, соблюдать принцип «не навреди», и родитель должен знать как можно больше, чтобы принять осознанное решение прививать — не прививать. Хозяйка этого частного центра тоже «озаботилась» и предупредила меня, что центр работает по программе МинЗдрава, поэтому я не должна давать родителям эту информацию. Дело в том, что вакцинация — еще и прибыльный бизнес, дозу вакцины можно оптом купить за сто рублей, а «вколоть» — за тысячу. А какой бизнесмен не любит быстрой прибыли? За мной стали следить, ограничили доступ к документации, мотивируя это «врачебной тайной», мне стало противно и я ушла.

В детскую поликлинику я пришла работать неврологом, думая, что теперь не буду связана с вакцинацией так, как была, работая педиатром в саду и в центре. Главного врача сразу предупредила, что я настороженно отношусь к вакцинации и считаю недопустимым вакцинировать детей ослабленных, недоношенных, с явными неврологическими проблемами. Главный врач со мной во многом был согласен, сказал, что всегда был против вакцинации, что знаменитая педиатр Домбровская (его учитель) резко критиковала прививки, но последняя эпидемия дифтерии поколебала его уверенность. Сказал, что меня с радостью возьмет, но будет перевоспитывать. Начались будни невролога. Неврологи очень осторожно относятся к вакцинации, особенно детей с проблемами нервной системы. Известно, что скрытая или явная патология нервной системы после вакцинации может манифестировать в виде судорожной готовности. То есть, вакцинация может провоцировать эпилепсию (описанное осложнение на вакцинацию). Я стала в сложных и сомнительных случаях давать медотводы на месяц-два от вакцинации. Родители спрашивали, а как же быть с педиатром, он настаивает на прививке. Я говорила, что решаете Вы, педиатр может только рекомендовать прививку. Говорила, что есть закон «Об иммунопрофилактике», на основании которого можно оформить отказ от вакцинации, чтобы педиатр «отстал». Зав. поликлиникой предупредила: «Наступите на горло собственной песне».

Однажды на консультации был особенно тяжелый ребенок, угрожаемый по ДЦП (на самом деле-то уже с ДЦП, но такой диагноз ему поставят после года), я запретила делать ему вакцинацию, потому что на ее фоне ДЦП резко прогрессирует. Меня не послушали, тогда я сказала главному врачу, что снимаю с себя ответственность за таких пациентов. Ну что, в самом деле, за игры?! Невролог, понимая всю тяжесть поражения нервной системы и неблагоприятный прогноз, дает медотвод, а педиатр отмахивается от него, как от назойливой мухи, и делает прививку… В общем, перевоспитать меня не удалось и меня уволили.

Педиатры в поликлинике на прием тратят по пять- десять минут (чтобы больше заработать по ОМС), поэтому педиатр — это работник конвейера, подумать ему некогда. Основная его функция — вакцинировать детей, так как другие проблемы будут решать узкие специалисты, или он сам с помощью калполов, кларитинов, флемоксинов. Перед прививкой осмотр осуществляется «на глазок». После прививки не отслеживается состояние ребенка, поэтому педиатр не связывает ухудшение здоровья ребенка с недавно сделанной прививкой. Неврологи находятся не в лучшем положении — тот, кто задумывается о последствиях вакцинации для конкретного ребенка, дает медотвод, но вопрос о вакцинации решает педиатр, с которого «снимают стружку за недоохваты» прививками. Поэтому невролог получает на следующем приеме еще бОльшую проблему в состоянии здоровья ребенка, но решение о следующей прививке — опять за педиатром.

Разорвать этот порочный круг могут только родители, которые понимают, что вакцинация — «это сложнейшая иммунобиологическая операция» и не дадут разрешение вакцинировать своего ребенка, если считают, что надо подождать или, что прививки вредны и они ОТКАЗЫВАЮТСЯ делать их сознательно. У меня есть под наблюдением здоровые непривитые дети — это СОВСЕМ ДРУГИЕ дети…

Надежда Емельянова, педиатр-невролог, г. Москва

Источник: https://life-move.ru