Врач делает прививку видео

Елена Мишина, 35 лет

Руководитель направления “Жилье и городская среда” редакции проекта “Стратегические цели развития”

01.10.2020

Не скрою, перспектива получить вожделенные антитела стала основным мотивом. Не остановило даже то, что по условиям исследования я не знаю, получу я плацебо или вакцину, то есть достигну своей цели или нет. В принципе, шансы на это — один к трем, так как 75% испытуемых все-таки получают оригинальный препарат. Если же я получила “пустышку” — то тоже не буду считать себя обманутой. Чем скорее вакцина пройдет все испытания и выйдет в масштабную серию, тем скорее я и моя семья будем защищены, а жизнь вернется в прежнее русло.

Заявку на участие в исследовании я подала 20 сентября. Условия просты: быть относительно здоровым человеком и не болеть ранее коронавирусом. Через три дня мне позвонили из кол-центра и предложили выбрать удобную клинику для прохождения обследования, по итогам которого станет понятно, могу ли я быть волонтером. Я выбрала клинику на базе городской больницы №52 на Щукинской. Мне предложили записаться на удобный мне день и время. 28 сентября в означенные 10.30 утра я была на месте. Под исследовательский блок выделена половина пятого этажа в здании поликлиники. Помещение новое, с современным ремонтом, по дороге к нужному кабинету не заблудишься — везде брендированные указатели о вакцинации от COVID-19.

Когда пришла к нужному кабинету, в очереди на исследование было всего два человека. Но уже через несколько минут люди стали прибывать. Насколько я поняла, волонтеров и тех, кто приходит централизованно от трудовых коллективов, — примерно поровну.  Две молодые девушки прошли обследование, не начав его: как выяснилось, обе недавно вышли замуж и не исключали для себя беременности в течение ближайшего года, что не допускается условиями тестирования. Если же женщина незапланированно забеременеет во время испытания — течение беременности будут наблюдать отдельно.

У меня нет серьезных хронических заболеваний, аутоиммунных нарушений, и становиться матерью еще раз в ближайший год я тоже не планирую — у меня уже есть один ребенок. Выяснив эти факты биографии, терапевт приступил к осмотру — измерил пульс, давление, прослушал легкие, ощупал лимфоузлы. Все оказалось в норме. После этого меня направили на анализы — мазок из носа и горла на ковид, кровь на антитела, тест на алкоголь, наркотики и беременность. Затем я вернулась в кабинет обследования — мне подробно рассказали про исследование и правила участия, и я подписала согласие. На этом первый поход в поликлинику завершился. Все заняло примерно 40 минут — от входа в поликлинику до выхода. Через день мне позвонили и пригласили на вакцинацию.

В день вакцинации у меня опять проверили пульс, давление, легкие и только потом направили в прививочный кабинет. Пришлось подождать — коробку с моей партией вакцины только что достали из холодильника, и медики попросили немного посидеть в коридоре, пока она нагреется до комнатной температуры. Перед прививкой у меня еще раз взяли кровь из вены, а потом поставили собственно укол — это делается внутримышечно, в плечо.

Укол не болезненный, сопоставим с прививкой от гриппа, которую я делаю каждый год. Посидев полчаса в коридоре, я еще раз зашла в смотровую — там проверили мое самочувствие и место укола. К тому моменту его уже практически не было видно.

Я пришла на прививку около 11 утра и была всего шестой за утро. Краем уха услышала: иногда люди проходят этап с анализами, но накануне вакцинации меняют свое мнение. К этому относятся спокойно. Также, как я заметила, довольно много отводов врачи дают сразу на первом этапе из-за хронических заболеваний.

Прививочное диссидентство мне несвойственно, я несколько лет прожила в Германии — и там без прививок просто не возьмут ребенка в сад. Опции “не прививать ребенка” без серьезных на то медпоказаний в голове у местных матерей нет. Прививочный календарь похож на российский — за одним исключением. Помню удивление врача в детском праксисе (приемном кабинете), когда она при первичном осмотре заметила на плече моего сына папулу от прививки БЦЖ — это вакцина против туберкулеза. В Германии она не входит в прививочный календарь, считается, что эта болезнь там побеждена. Доктор попросила разрешения позвать всех ее молодых коллег, которые были на тот момент в клинике, показать им моего ребенка и долго рассказывала им про туберкулез и вакцинацию от него. Мне она сказала, что ее новые маленькие пациенты из иностранных государств — как правило, Африка и Передняя Азия — приезжают часто вовсе без прививок, и это очень плохо — для нее это маркер развития страны, откуда приезжает ребенок.

Если вдуматься, многие из нас сейчас живы только благодаря прививкам и удаче. Мой прадед умер от брюшного тифа. Дед-фронтовик до самой смерти боролся с последствиями туберкулеза и вспоминал о вспышках холеры на фронте. У мамы, как и у многих ровесников ее послевоенного поколения, на плече навсегда остались следы от вакцинации против оспы. Она родилась в 1951 году, а массовые прививки от полиомиелита в Советском Союзе начались только в 1959-м — и в их дворике в Минске гуляли дети и с костылями, и в огромных тяжелых ботинках на одной ноге, которым не повезло дождаться — они навсегда остались инвалидами.

Я не знаю, как бы я перенесла вакцину от тифа, холеры или оспы — мне не надо ее делать, ее сделал кто-то до меня, чтобы я могла не думать об этом.

После вакцинации “Спутник V” я чувствую себя хорошо. Следующий укол через 10 дней.

06.10.2020

Когда после прививки прошла уже неделя, я могу сказать, что вакцинация прошла без осложнений — место укола не чесалось, не болело, температура не повышалась, других подозрительных симптомов не было. На протяжении трех дней после укола мне каждый день звонили врачи из поликлиники, интересовались самочувствием, и несмотря на то, что я отвечала, что все нормально, задавали мне массу уточняющих вопросов о здоровье. Во время последнего звонка врач сказал, что раз со мной все нормально, то ежедневные звонки прекращаются и в следующий раз со мной свяжутся перед второй вакцинацией.

Павел Скрыльников, 29 лет

Корреспондент редакции социальной и гуманитарной информации

21.09.2020

Очень хотелось как-то поучаствовать в борьбе с пандемией, а стать волонтером этой весной не вышло: заявка о готовности помочь пожилым людям во время самоизоляции осталась невостребованной. Поэтому, узнав о начале исследования 28 августа, я сразу отправился на сайт mos.ru, где размещена анкета добровольца.

Заполнил графы о паспортных данных, о контакте с заболевшими коронавирусом лицами, об общем состоянии здоровья и хронических заболеваниях, а также о планах на хирургические операции и выезд из страны. Ответил “нет” на вопросы о наличии страха перед врачебными вмешательствами (обмороках, панических атаках, страхе перед медицинскими манипуляциями, боязни белых халатов) и татуировок на плечах, поставил галочку напротив согласия на обработку персональных данных, в том числе медицинского характера, нажал на кнопку “Отправить анкету” и принялся ждать.

Ожидание продлилось пару недель. “Ваша заявка на mos.ru принята! Спасибо, что решили участвовать в клиническом исследовании — сделать прививку против COVID-19. В течение двух недель Вас пригласят на медицинский осмотр, чтобы определиться с тактикой дальнейшей вакцинации”, — автоматизированное SMS-сообщение наполнило сначала ощущением участия в чем-то важном, а потом — сомнениями. Их вряд ли можно назвать страхом — скорее, они были сравнимы с волнением перед важным экзаменом или перед кабинетом стоматолога. А что если я забыл указать что-то в анкете или не знаю о каких-то своих заболеваниях? А если я не подойду? А если придется снова уйти на карантин — теперь уже настоящий, больничный, а не в уютную домашнюю самоизоляцию?

Наконец, позвонили из московской городской поликлиники №36 на Новомарьинской и предложили выбрать время для предварительного осмотра — выбор пал на пятницу, 18 сентября.

Осмотр снял практически все вопросы и даже немного разочаровал своей обыденностью. Перед кабинетами, в которых производились осмотр добровольцев, сбор анализов и вакцинация, не было ни стерильных кордонов, ни людей в защитных костюмах — действовали обычные правила социальной дистанции, а на входе в здание нужно было измерить температуру и надеть маску и бахилы. “Вы по какому вопросу? А, на вакцинирование — вам на второй этаж, налево”, — сказал медбрат с электронным термометром. У стойки регистрации вакцинирующихся мне выдают информационный листок (точнее, шестнадцать страниц А4 с описанием вакцины, методологии исследования и побочных эффектов), и я погружаюсь в его изучение рядом с еще несколькими добровольцами — как в библиотеке.

Узнаю, что основой вакцины являются специальные структуры, созданные в лаборатории, которые помогают доставить действующее вещество в организм человека. Ни “живой”, ни “мертвый” (инактивированный) вирус SARS-CoV-2, который, кажется, на полгода остановил земной шар, в ней не используется — вызвать заболевание COVID-19 он не может — именно этого опасаются многие из тех, кто не спешит делать прививку.

Информация для женщин и для мужчин на одной из страниц отличается: влияние коронавируса на репродуктивные функции человека еще не изучено, и в период проведения исследования не рекомендуется беременеть, кормить ребенка грудью и становиться донором спермы или яйцеклеток.

Четверть испытуемых — 10 тыс. человек — войдут в контрольную группу, которая получит плацебо.

Прохожу на осмотр к врачу. В кабинете довольно долго и не один раз приходится повторять ответы на вопросы из анкеты: да, хронические есть (астма, приступов которой не было уже много лет), нет, онкологии нет, не болел, не контактировал, перед вакцинацией не делал прививку от гриппа. Врачу можно задавать вопросы; больше всего интересует, конечно, свобода передвижения и выезда за границу. Их, оказывается, исследование не ограничивает: оно предписывает только повторную вакцинацию несколько иным составом вакцины через 21 день после первого и контакты с врачом-исследователем. Всего же наблюдение будет продолжаться 180 дней. После этого у меня берут кровь из вены, проводят анализ на употребление алкоголя и наркотиков и отправляют ждать результатов: “нулевая” стадия вакцинации завершена.

Каждого, кто испытывает на себе вакцину, в обязательном порядке страхуют.

На первый укол вызывают через несколько дней после сдачи анализов. Он делается натощак, а сутки перед ним нужно воздерживаться от спиртного. В прививочном кабинете стоит огромный холодильник с наклейками “Карантин” и “Здесь хранится вакцина!”. Врач разрешает снять его и выложить в Instagram, после чего начинают писать друзья и близкие: мама говорит, что правильно сделал, что не стал откладывать прививку, один коллега с прежней работы хвалит за лихость (смущаюсь), а другой — расспрашивает, как проходит вакцинация.

Укол в левое плечо, и исследование начинается: первый осмотр у врача с замером давления производится спустя 30–40 минут, его надо дождаться в больнице. Последние напутствия пациенту: сутки нельзя употреблять жирную пищу и мочить место укола, трое суток — пить спиртное.

После укола начинаешь следить за своим состоянием, инстинктивно подмечая перемены и обращая внимание даже на самые мелкие детали. Болит ли место укола? Кружится ли голова, поднимаются ли давление и температура, затруднено ли дыхание, появился ли кашель? День до вечера проходит в наблюдении — настолько напряженном, что я, как в школе после реакции Манту, немедленно забываю напутствие из поликлиники не мочить укол. Никаких симптомов, появление которых в дни после вакцинации описано в информационном листке (они подобны симптомам гриппа: температура, озноб, головная боль, тошнота, слабость и другие), обнаружить у себя не удается.

В первые три дня обследование ежедневно проводят по телефону или видеосвязи, просят регулярно писать о своем самочувствии в дневнике вакцинации в специальном приложении. После на некоторое время контакты с поликлиникой прекращаются, а заполнение дневника самочувствия становится рутинным. Вопросы в приложении почти не отличаются от тех, которые задает врач: были ли после введения вакцины жалобы на самочувствие, контакты с заболевшими, поездки в другие города и страны, приходилось ли снова сдавать анализы на коронавирус? К сожалению, на моем смартфоне оно отчаянно отказывается работать; на одном из телефонных обследований я рассказываю об этом врачу и получаю спокойный ответ, что нужно будет просто обратиться в поликлинику, если самочувствие ухудшится.

Теперь я — исследуемый.

Юлия Ермилова, 27 лет

Руководитель направления “МСП и поддержка индивидуальной предпринимательской инициативы“, редакция проекта “Стратегические цели развития“

02.10.2020

Наступил день Х. Сегодня я должна была пройти первый этап вакцинации. Но в поликлинике, где я прохожу обследование, что-то случилось с системой.   

Я честно прождала час, заняв себя чтением соглашения на добровольное исследование — там можно найти много интересного. Тебе могут ввести как вакцину, так и плацебо, а узнаешь ты об этом только по завершении исследования через 180 дней. И твой личный лечащий врач тоже не будет иметь доступа к этой информации. Если начнутся осложнения, то будет действовать специальная страховка.

Нас в кабинете всего четверо — обстановка спокойная, люди терпеливо сидят и ждут, попутно обсуждая, кто, как и насколько осознанно “решился на антиковидный эксперимент”. Тренер по скейтборду признается, что делает это из-за своих учеников, многие из которых продолжают с ним занятия.

Пока ждала, ознакомилась еще с инструкцией для работы с онлайн-приложением испытуемого CheckCovid19. Это так называемый Дневник самонаблюдения вакцинированного. Его надо будет заполнять каждый день — давать информацию о своем состоянии и аллергических реакциях. Также там есть функции напоминания по этапам вакцинирования или посещения врача.

В общем, я решила лишний раз не нервничать и прийти на вакцинацию в понедельник.

05.10.20

Укололась.

Можно поздравить с первым этапом вакцинации, второй наступит ровно через три недели. Теперь у меня есть индивидуальный номер вакцины — 19991. Врачи говорят, что зеркальный номер — хорошая примета, я точно “счастливчик”.

Еще у меня немножко кружится голова, но больше от какого-то нереального потока людей, который сегодня просто одной большой волной заполонил все коридоры нашей маленькой районной поликлиники.

И тут я вспомнила, что Россия — это еще и страна очередей. Очередь в кабинет перед вакцинацией — очередь в кабинет на вакцинацию — очередь в кабинет, чтобы посидеть положенные 40 минут после вакцинации, и еще итоговая очередь к врачу, чтобы он оценил твое состояние после — вдруг отек, температура или что похуже.

Сегодня у нас многонациональная группа участников: тут и айтишник Семен, шутящий про новые пандемийные ограничения и “судьбоносный день” вакцинации в его жизни, и Мехмет из Киргизии, работающий в ГБУ “Жилищник” и рассказывающий про красоту родного озера Иссык-Куль, и веселая продавщица мороженого Вера Павловна, которую мы за два часа ожидания ласково окрестили Верочкой за “веселое настроение”, создаваемое в нашей многоголосой и немаленькой компании.

По мнению Верочки, “жизнь — это одна сплошная очередь, просто нужно вовремя перестраиваться из одной в другую, понимая, где лучше и быстрее идет поток”.

Вот подходит и моя. Пока я снимаю платье и задумываюсь о философии  жизни в очередях, врач Фатима в четвертый раз просит меня “расслабить” руку. А я не могу — напряжена.

— А вы сожмите кулак так сильно, как только можете, и сосчитайте до десяти. После этого расслабьте его, чтобы пальцы свободно лежали на коленях. И представьте, что ваша рука — отдельно от вас, а я могу ее сама поднять в невесомость, — говорит Фатима.

И мне, на удивление, помогло. А рука у Фатимы легкая. Сегодня я у нее 61-й пациент. Она устала и с 7 утра на ногах. Хочется пожелать ей удачи и крепко обнять, но не могу — дистанция. Поэтому просто мысленно скажу: “Спасибо и до встречи 26 октября”.