Газета правда о прививках
Надежда Емельянова, педиатр-невролог, г. Москва: Я работала врачом педиатром в детском саду и прививала детей. В институте нам буквально на пальцах объяснили, как работает иммунная система, и теперь мне странно, почему я удовлетворилась этими «объяснялками». Если профессора иммунологии недоумевают по поводу сложности иммунитета, открывая все новые и новые механизмы в его функционировании, признаваясь, что очень мало знают об иммунитете, что вакцины опасны, то почему мне все казалось понятным и простым?!
Например, вот что пишет доктор медицинских наук, профессор, ведущий научный сотрудник лаборатории биотехнологии в Институте иммунологии ГНЦ МЗ РФ. Игнатьева Г.А.: «Вакцинация — теоретически самый лучший метод иммунотерапии и иммунопрофилактики. Но есть проблемы, наиболее трудные из которых мы обозначим. Самая крупная из трудных проблем — биологическая опасность самих вакцинирующих препаратов вне зависимости от целевого антигена. Дело в том, что все современные вакцинирующие препараты получают методами биотехнологии с использованием сывороток и клеток животных. У животных, как становится известно нам чем дальше, тем больше, есть чрезвычайно опасные для человека инфекции типа прионных и ретровирусных. Очистить вакцину от примесей, потенциально содержащих эти инфекции, принципиально невозможно (без потери собственно вакцинирующего антигена). Такое серьезное сопутствующее явление заставляет признать, что, вакцинируя население, медицина несознательно нарушает основной принцип — «не навреди».
И теперь, когда я слышу от педиатров, что вакцины „тренируют“ иммунитет, что они защищают от инфекционных заболеваний, что вакцины безопасны, мне становится грустно и тревожно, потому что цена таким убогим „объяснялкам“ — детское здоровье и детские жизни. Когда мне открылась оборотная сторона вакцинации, которую не афишируют и не преподносят в институте, мне стало страшно и стыдно. Страшно, потому что я поняла, наконец, что я сотворила со своим собственным ребенком, поняла, откуда растут „ноги“ у его болячек и чем чревата такая „забота“ о его здоровье.
А стыдно — потому что я, будучи врачом, неся ответственность за здоровье доверенных мне детей, так бездумно и легко относилась к вакцинации, а ведь она, по словам г. Онищенко (главного санитарного врача страны) является „серьезной иммунобиологической операцией“.
Тут меня мои коллеги педиатры могут упрекнуть: „Понятно, что вакцинация, это не в бирюльки играть, нужен индивидуальный подход!“ Здесь все дело в СТЕПЕНИ осознания глубины проблемы. Я ведь тоже очень строго отбирала детей на вакцинацию — обязательный осмотр, термометрия, анамнез (и чтобы никто в семье не болел, не чихал!), когда нужно — анализы, словом, все, что можно сделать в условиях поликлиники… Но надо признать, что эти минимальные данные (а в условиях поликлиники они же — максимальные), НИЧЕГО не говорят о состоянии иммунитета и здоровья в целом у конкретного ребенка. И не надо обманываться и обманывать родителей – даже развернутая иммунограмма и консультация иммунолога не защитят ребенка от побочного действия вакцин, не дадут гарантию, что прививка не спровоцирует серьезное аутоиммунное заболевание, что она не сорвет тонкие механизмы саморегуляции и у ребенка не разовьется диабет, бронхиальная астма, рак крови или другое неизлечимое заболевание.
Если бы родители на самом деле понимали, в какую рулетку они играют, то многие бы задумались… Я поняла и задумалась.
Сейчас практически невозможно выставить диагноз „Поствакцинальное осложнение“. Врач, сделавший это, подписывает себе приговор, поэтому никто не ставит такие диагнозы во избежание неприятностей. Поэтому МЫ НЕ ЗНАЕМ сколько на самом деле детей, пострадавших от вакцинации, и думаем, что очень мало (один на миллион), „пронесет“ и на этот раз…
Я видела ребенка, шестимесячного, с которым на третий день после вакцинации случилась клиническая смерть. Его оживили, но он будет идиотом, потому что кора головного мозга погибла. НИКТО из врачей „не вспомнил“, что за три дня до клинической смерти ему сделали прививку АКДС.
У нас много разговоров о так называемой концепции информированного согласия на медицинское вмешательство, в частности, на вакцинацию. На самом деле — это пустой звук.
Родитель, желая вакцинировать свое дитя, должен знать, что:
1. По Российскому законодательству ОН ИМЕЕТ ПРАВО на отказ от вакцинации (по любым соображениям, в том числе религиозным) и этот отказ не повлечет за собой НИКАКИХ последствий в виде неприема в детский сад, школу, институт. А те граждане, который чинят таким родителям препятствия, должны иметь дела с прокуратурой.
2. Родитель должен знать, что вакцины — это не лекарства, они опасны и грубо вмешиваются в иммунитет; должен знать, из чего они состоят, как испытываются и какие осложнения вакцинации существуют. Поэтому родитель должен давать ПИСЬМЕННОЕ согласие на прививку и ПОСЛЕ того, как прочитал и понял, что в вакцинах есть мертиолят, чужеродные ДНК, что вакцинация может спровоцировать сахарный диабет, рак, аутоиммунные заболевания, вызвать смерть.
Поэтому я стала доводить до сведения родителей факт существования закона „Об иммунопрофилактике“, дающего право на отказ. Многие родители были удивлены, так как не знали, что вакцинация — дело добровольное. Они мне говорили, что не хотели прививать ребенка (или вообще, или какой-то конкретной вакциной) или хотели отложить вакцинацию, но им пригрозили, что без прививок не возьмут в сад, не дадут питание на молочной кухне и они согласились.
Я стала спрашивать родителей, знают ли они о составе вакцин, о способах их производства. Ведь прежде чем дать ребенку какое-то лекарство, каждый посмотрит на его состав и возможные побочные действия. Оказывается, что никто и никогда не видел аннотации к вакцинам перед прививкой. Обычных аннотаций, в которых черным по белому написано, из чего состоят вакцины и официальные осложнения на вакцинацию (например, смерть) никто не видел.
Однажды ко мне подошла главный врач частного медицинского центра и спросила, по какому праву я даю эту информацию родителям. Я ответила, что мой долг, в первую очередь, соблюдать принцип „не навреди“, и родитель должен знать как можно больше, чтобы принять осознанное решение прививать — не прививать. Хозяйка этого частного центра тоже „озаботилась“ и предупредила меня, что центр работает по программе МИНЗДРАВА, поэтому я не должна давать родителям эту информацию. Дело в том, что вакцинация — еще и прибыльный бизнес, дозу вакцины можно оптом купить за сто рублей, а „вколоть“ — за тысячу. А какой бизнесмен не любит быстрой прибыли?
За мной стали следить, ограничили доступ к документации, мотивируя это „врачебной тайной“, мне стало противно и я ушла.
В детскую поликлинику я пришла работать неврологом, думая, что теперь не буду связана с вакцинацией так, как была, работая педиатром в саду и в центре. Главного врача сразу предупредила, что я настороженно отношусь к вакцинации и считаю недопустимым вакцинировать детей ослабленных, недоношенных, с явными неврологическими проблемами.
Главный врач со мной во многом был согласен, сказал, что всегда был против вакцинации, что знаменитая педиатр Домбровская (его учитель) резко критиковала прививки, но последняя эпидемия дифтерии поколебала его уверенность. Сказал, что меня с радостью возьмет, но будет перевоспитывать.
Начались будни невролога. Неврологи очень осторожно относятся к вакцинации, особенно детей с проблемами нервной системы. Известно, что скрытая или явная патология нервной системы после вакцинации может манифестировать в виде судорожной готовности. То есть, вакцинация может провоцировать эпилепсию (описанное осложнение на вакцинацию). Я стала в сложных и сомнительных случаях давать медотводы на месяц-два от вакцинации. Родители спрашивали, а как же быть с педиатром, он настаивает на прививке. Я говорила, что РЕШАЕТЕ ВЫ, педиатр может только рекомендовать прививку. Говорила, что есть закон „Об иммунопрофилактике“, на основании которого можно оформить отказ от вакцинации, чтобы педиатр „отстал“.
Зав. поликлиникой предупредила: „Наступите на горло собственной песне“. Однажды на консультации был особенно тяжелый ребенок, угрожаемый по ДЦП (на самом деле-то уже с ДЦП, но такой диагноз ему поставят после года), я запретила делать ему вакцинацию, потому что на ее фоне ДЦП резко прогрессирует. Меня не послушали, тогда я сказала главному врачу, что снимаю с себя ответственность за таких пациентов. Ну что, в самом деле, за игры?! Невролог, понимая всю тяжесть поражения нервной системы и неблагоприятный прогноз, дает медотвод, а педиатр отмахивается от него, как от назойливой мухи, и делает прививку… В общем, перевоспитать меня не удалось и меня уволили.
Педиатры в поликлинике на прием тратят по пять- десять минут (чтобы больше заработать по ОМС), поэтому педиатр — это работник конвейера, подумать ему некогда. Основная его функция — вакцинировать детей, так как другие проблемы будут решать узкие специалисты, или он сам с помощью калполов, кларитинов, флемоксинов. Перед прививкой осмотр осуществляется „на глазок“. После прививки не отслеживается состояние ребенка, поэтому педиатр не связывает ухудшение здоровья ребенка с недавно сделанной прививкой.
Неврологи находятся не в лучшем положении — тот, кто задумывается о последствиях вакцинации для конкретного ребенка, дает медотвод, но вопрос о вакцинации решает педиатр, с которого „снимают стружку за недоохваты“ прививками. Поэтому невролог получает на следующем приеме еще бОльшую проблему в состоянии здоровья ребенка, но решение о следующей прививке — опять за педиатром.
Разорвать этот порочный круг могут только родители, которые понимают, что вакцинация — »это сложнейшая иммунобиологическая операция” и не дадут разрешение вакцинировать своего ребенка, если считают, что надо подождать или, что прививки вредны и они ОТКАЗЫВАЮТСЯ делать их сознательно. У меня есть под наблюдением здоровые непривитые дети — это СОВСЕМ ДРУГИЕ дети…
Опубликовано в газете «Правда о прививках», №4, 2006 г.
P/S: я прививаю ребёнка, но теперь мне стало жутко страшно, скажите пожалуйста, у кого как с прививками, а то я паниковать начала
Источник
Российские власти собираются привить 140 млн населения России вакциной «Спутник V», которая по состоянию на 18 ноября этого года, согласно докладу Голиковой Путину, существовала в количестве 58 тыс. экз. К тому же для того, чтобы «Спутник» сработал, колоть его надо два раза.
Сравним.
На этой неделе Великобритания одобрила для массового применения вакцину Pfizer BioNTech. Она сделала это всего через 10 дней после получения данных от Pfizer. Вакцинация начнется в Британии уже через неделю.
Известие это породило разные реакции. В Брюсселе, оскорбленном Брекзитом, заявили, что британцы проявили непростительную торопливость. Это понятно.
Зуб даю, что британцы не слишком пристально изучали ту громадную телегу с документацией, которую выкатил им Pfizer. А в Европе, где в сутки сейчас около 6 тыс. человек умирают от ковида, право бюрократа от медицины неторопливо эту телегу изучить является священным. Вы представляете: все эти люди так надеялись, что сейчас они начнут задавать вопросы и каждая бюрократическая шестерка потребует вот тут разъяснить и здесь допроверить, — а британцы сломали им игру.
Фото: Reuters
Даже в США заявили, что британцы поторопились. Это тоже понятно. Как мы недавно с удивлением видели, график разработки вакцины в США сильно зависит от графика американских выборов. FDA в июле чисто случайно приняла такой протокол испытаний, который никак раньше ноября нельзя было завершить, и сразу после выборов результаты посыпались как горох.
Одобрив вакцину прямо с ходу, британцы сильно нагадили американским бюрократам: попробуй теперь потяни до конца правления Трампа.
Оригинальней же всех отреагировали в России. Когда увидели, что какие-то британцы, которые, как известно, сами отравили Скрипалей, собираются прививаться, то немедленно решили приступить к масштабной вакцинации на следующей неделе. Да что — неделя! В Москве вакцинация началась тут же, в субботу. Мы уделали проклятую англичанку!
С массовой российской вакцинацией есть только одна проблема. «Файзер» собирается произвести до конца года 50 млн доз вакцины. Из них 800 тыс. уже доставлено в Великобританию. Это была целая спецоперация: конвой рефрижераторов следовал чуть не под охраной, из опасений, что его разграбят бандиты; англичане на футбольном стадионе отрепетировали всю процедуру. Что же касается России, то никто не знает, сколько в России сейчас вакцины. Ясно только, что с гулькин нос.
Президент Путин заявил, что «Спутника» «произведено или будет произведено в ближайшие несколько дней» около 2 млн доз. Источники «Медузы» утверждают, что на складах находится всего 500 тыс. полных комплектов вакцины и что особые проблемы связаны с производством второго компонента («Спутник», напомню, колют два раза). Но вице-премьер РФ Татьяна Голикова 18 ноября докладывала на совещании президенту, что после регистрации в гражданский оборот выпущено всего 58 000 доз «Спутник V» (т.е. на 29 тыс. людей). Это при том, что глава Минздрава Мурашко заявлял в августе, что массовая вакцинация должна начаться в октябре. Тогда, летом, нам обещали к декабрю 30 млн доз «Спутника». И?
Причина этого катастрофического провала была та, которую и предсказывали эксперты: сложности с масштабированием. Одно дело — сделать вакцину в пробирке. Другое — в биореакторе.
Для этого надо сначала засеять реактор подходящей клеточной культурой, способной бесконечно делиться (по сути, раковой опухолью), потом заразить ее вирусом; сделать это сначала в небольшом реакторе; потом — чуть побольше, затем — еще больше и под конец — в промышленном реакторе на 2–3 тыс. литров.
Каждый раз режим для этой зараженной вирусом опухоли: температуру, давление, кислотность среды, содержание ионов и пр. — подбирать надо заново. Для этого нужны специалисты, которых в России просто нет.
Флакон с первым компонентом российской вакцины от коронавируса COVID-19 «Спутник V». Фото: AP Photo / Pavel Golovkin / ТАСС
Даже если закупить за рубежом реакторы, знания для отладки процесса закупить невозможно.
Аденовирусная платформа разрабатывается с середины 90-х годов и одно время считалась очень перспективной для генной терапии. При этом «Спутник V» — не просто вакцина, которая сделана на основе аденовируса. Она сделана на основе дефектного вируса, который не умеет сам размножаться (иначе он размножится в человеческом организме, и человек заболеет).
Это — репликативно дефектный вирус, вирус-евнух. Для размножения этого вируса-евнуха существуют специальные культуры, в которых экcпрессируется ген, вырубленный в аденовирусе. «Этот дефектный вирус может расти только в этих клетках, в которые искусственно вставлен ген, без которого вирус не размножается», — говорит Константин Чумаков, замдиректора по науке отдела вакцин в FDA.
Вакцина, которую сконструировали в Институте Гамалеи, — оказалась просто несовместима со средневековым уровнем российской биотехнологической промышленности.
И это не случайно.
Современная большая фарма — уникальный рынок, в котором все большее место занимают венчурные компании и специальные контрактные организации, специализирующиеся на биотехнологическом аутсорсинге. Одни сварят вам все что угодно, другие проведут анализы и т.д. Какой-нибудь профессор университета разработает для себя определенную технику — ну, например, механизм доставки мРНК в клетку в специальной липидной мембране, — поймет, что она может применяться гораздо шире, откроет компанию и будет эту технику предлагать, не оставляя работу в университете.
В развитом мире биотехнологии строятся по принципу блокчейна, где каждая специализированная компания выполняет свой участок работы. Огромные компании — типа Merck или Pfizer — еще играют свою роль, но это во многом прошлое.
В России такая модель невозможна в принципе. В России венцом развития является государственная или суррогатная компания, главный инструмент дохода которой — административный ресурс, а самая крутая маркетинговая стратегия — добиться отмены рецептов на кодеиносодержащие препараты, да и шарашить на своих заводах прекурсоры для наркотического «крокодила».
Никакой профессор, который что-то разработал, не будет основывать компанию в России: он либо уедет, либо сядет.
«Спутник» поручили варить динозаврам — «Р-Фарму» Алексея Репика, «Генериуму» Виктора Харитонина и «Биннофарму» Владимира Евтушенкова. Эти компании обладают серьезным административным ресурсом, но научный их ресурс, как можно судить из происходящего, попросту оставляет желать лучшего.
Можно ли собрать «Теслу» на автозаводе со станками 30-х годов? Нет. Вот и продвинутую вакцину на основе репликативно дефектного вируса нельзя быстро сварить в советских реакторах.
Вакцина Pfizer BioNTech является лучшей иллюстрацией принципа, о котором я говорю. Эту вакцину сделали муж и жена, Угур Шахин и Озлем Тюречи, немецкие турки, он — сын рабочего завода «Форд», она — дочка хирурга, которая в детстве хотела стать католической монахиней. Оба стали врачами; оба мечтали создать лекарство от рака. В 2001 году Шахин и Тюречи основали свою первую компанию, «Ганимед», которая занималась моноклональными антителами. В 2016-м они продали ее за 1,6 млрд евро.
Основатель и генеральный директор компании BioNTech Угур Шахин. Фото: Reuters
К этому времени у Шахин и Тюречи была уже другая компания, созданная еще в 2008 г., — BioNTech. Она тоже занималась лекарствами от рака, но на основе мРНК — матричной РНК (messenger RNA).
Напомню, что мРНК — это инструкция организму по синтезу того или иного белка. мРНК — это, грубо говоря, универсальный способ доставить в клетку некую информацию. Например, информацию о синтезе белка.
И если в раковую клетку доставить информацию о синтезе белка-убийцы, опасного именно для раковых клеток, то раковая клетка вместо того, чтобы синтезировать себя, начнет синтезировать то, что ее убивает. Или, например, можно засунуть в раковую клетку мРНК, которая будет ингибировать экспрессию белков, которые вызывают рак.
Этим и занимались Шахин и Туречи.
И вот, когда 11 января Китай опубликовал геномную последовательность коронавируса, они поняли, что это их шанс.
Вакцина на основе мРНК (которую никто никогда не делал, хотя все знали, что это возможно) — это еще более головоломная история, чем векторная вакцина на основе репликативно дефектного вируса.
Делается она так. Сначала синтезируется ДНК, которая способна кодировать какой-то важный и характерный для данного вируса белок. В случае коронавируса это, конечно, S-белок — тот самый знаменитый «шип», которым он хватается за клетку. «Когда 11 января китайцы опубликовали геном коронавируса, то все сразу поняли, что надо делать S-белок», — говорит Константин Чумаков.
Эту ДНК сейчас синтезируют на специальных синтезаторах из нуклеотидов — ну как некогда наборщик в типографии набирал буквы. Причем надо синтезировать модифицированную последовательность — для того, чтобы кодируемый белок не мог сворачиваться неправильным образом. Ведь S-белок — это тот белок, которым вирус хватается за клетку. Когда он схватил рецептор клетки, конформация этого шипа резко меняется, и если научиться вызывать иммунный ответ только на тот белок, который уже сцепился с клеткой, то ничего хорошего не будет.
После того как ДНК синтезировали, ее вставляют в плазмиду (грубо говоря, кусочек кольцевой ДНК, физически обособленный от хромосомы и способный к самостоятельной репликации), а плазмиду — в бактерию. Как правило, это обычная Е.coli (кишечная палочка). Бактерию размножают в реакторе. Это другой реактор, для бактериальных культур, а не для клеток млекопитающих.
Наработанную ДНК выделяют из клеток кишечной палочки и делают из нее РНК с помощью ДНК-зависимой РНК-полимеразы — белка, который умеет читать ДНК и синтезировать на его основе аналогичную по последовательности молекулу РНК. А чтобы этот белок работал правильно, надо еще вставить промоутер — последовательность нуклеотидов, которая дает сигнал: «начинай копировать тут» и «копируй досюда». Промоутер — это, грубо говоря, биологический светофор. «Поехали». «Встали».
Фото: ЕРА
Промоутер тоже изготовляется биоинженерным способом: обычно это РНК-полимераза бактериофага Т7. Его тоже варят в реакторе в E.coli и потом очищают.
После того как вы наделаете и очистите достаточное количество нужных вам компонентов (т.е. ДНК, которое кодирует S-белок и промоутер), вы смешиваете ДНК, промоутер и субстрат, из которого будет происходить синтез РНК (т.е. нуклеотиды), и синтезируете много-много РНК, которые вы очищаете. (Напомню, что каждая молекула ДНК может быть прочитана много раз).
Но и это еще не все. РНК — ужасно нежная молекула. Если вы просто вколете ее в организм, она разрушится, не дойдя до цели.
Поэтому ее упаковывают в специальные липидные пузырьки (состав которых тоже — большой технологический секрет) — грубо говоря, жировые капельки.
Когда эмульсия РНК и жира вкалывается в мышцу, жировые частички сливаются с клеточной мембраной, и РНК оказывается внутри клетки. На нее садятся рибосомы и начинают одна за другой производить S-белок. Его и подхватывают клетки иммунной системы.
Этой технологии уже 50 лет, и несмотря на то, что ее описание звучит устрашающе, для производства используются абсолютно отработанные приемы и стандартные компоненты, которые берутся в готовом виде с полки. Вакцину на основе мРНК, в отличие от аденовирусной, можно штамповать штабелями.
«Прелесть этой технологии заключается еще и в том, — говорит Константин Чумаков, — что, если, допустим, у вас вирус изменится, то можно будет через три дня отсеквенировать его и за две недели сделать вакцину. И не надо будет проводить потом 1-й фазы, 2-й фазы, 3-й фазы. Путь от начала пандемии до массовой вакцинации будет занимать две недели».
А аденовирус — штучная работа.
«Я более скептически отношусь к аденовирусу, — говорит Чумаков, — потому что вдруг потребуется повторная прививка? А у всей популяции уже иммунитет к аденовирусу. А ревакцинация мРНКовой вакциной не представляет никаких проблем».
Первоначально существовали опасения, что мРНКовые вакцины не смогут задействовать всего спектра защитных сил организма. Организм научится под их воздействием вырабатывать антитела (В-клеточный иммунитет), но не будет вырабатывать более долгоиграющие средства защиты вроде Т-киллеров (т-клеточный иммунитет). Но даже и эти опасения оказались напрасными: мРНК-вакцина, согласно документам Pfizer, порождает и В-клеточный, и т-клеточный иммунитет.
История успеха супругов Шахина и Туречи, которые в полном соответствии с правилами биотехнологического западного блокчейна еще в марте подписали договор с Pfizer, а также купили компанию в США и фабрику в Германии для производства вакцины, показывает нам наглядно, где на шкале биотехнологий находится Россия, и где — открытый мир.
Таким образом, мы можем констатировать следующее.
Эпидемия коронавируса невероятно подтолкнула развитие мировой биотехнологии, так же как обе мировые войны подтолкнули развитие техники. Те технологии, которые бюрократы мариновали в предбаннике десятилетиями, стали улетать как горячие пирожки.
Институт Гамалеи создал, судя по косвенным данным, очень неплохую вакцину, которая по своему научному дизайну как минимум не уступает Оксфордской. Однако эта вакцина пала жертвой общей технологической деградации России.
Мы не можем доверять официальным данным о ее испытании, потому что в России утеряна культура клинических исследований.
(Хотя вот тут вот в телеграме организовали группу «народных исследований» эффективности «Спутника», как вам такое?)
Но главное — мы не можем произвести эту вакцину на своих динозаврах-реакторах. У меня есть серьезное подозрение, что то самое невероятно малое количество испытуемых в 1-й и 2-й фазе, которое вызвало справедливые нарекания, объяснялось не злым умыслом, а просто элементарным отсутствием достаточного количества «Спутника».
Сколько сделали в пробирке — столько и вкололи, и еще VIPам нужно было.
Судя по всему, единственный выход для России — это нанять те самые западные аутсорсинговые компании (в той же Индии), которые нам этот «Спутник» сварят. В конце концов, «Спутником» вроде бы собираются прививаться даже в Израиле. Это — и «народные испытания» в телеграмме — внушает оптимизм относительно его качества, хотя в принципе в нормальном обществе оптимизм должны внушать не группы в телеграм-канале, а проведенные по всем правилам исследования.
Таким образом, заявления о начале массовой вакцинации звучат очень органично только на Первом канале, среди других важных новостей — например, о немцах, которые сами отравили Навального. Но у людей, имеющих отношение к реальности, они вызывают нервный смех. Похоже, что наш «Спутник» полетит только тогда, когда его сварят в индийском реакторе.
А что касается вопроса, колоться или не колоться «Спутником»: конечно да, была бы возможность! В эпидемию — колитесь хоть чем: все вакцины первого поколения будут хреновенькими. Но степень риска пострадать от «Спутника» несопоставима со степенью риска умереть от ковида.
Источник